23 марта в Театре на Литейном премьера — спектакль «Банкрот» по пьесе Островского «Свои люди — сочтемся». Осуществит постановку Наталья Леонова, режиссер, известный своими полюбившимися петербургской публике спектаклями: «Картины из жизни девицы Любови Отрадиной», «Месье Амедей» и другими. А многие знают Наталью Леонову и как замечательную актрису.

— Наталья Владимировна пьеса «Банкрот», над которой Вы сейчас работаете, это Ваш выбор или театра?

— Выбор театра. Но мне очень дорог Островский. «Картины из жизни девицы Любови Отрадиной» («Без вины виноватые») — это первый спектакль, поставленный мною, а когда-то я играла в «Грозе» у Семена Спивака. Но что касается «Банкрота», то если бы я знала, что это такая сложная пьеса, я бы отказалась, хотя конечно, я лукавлю. Пьеса имеет невероятные достоинства и очень сложные профессиональные проблемы, в смысле купеческого быта и купеческого дела XIX века. Обман главным героем кредиторов, все эти векселя — загадка, над которой мы до сих пор бьемся, чтобы адаптировать эти понятия для современного зрителя.

— О чем будет Ваш спектакль, и каким он будет?

— Мы пытаемся понять актуальность и своевременность этой пьесы художественным языком А объединяет, наверное, вечная история благодарности детей родителям и правильное воспитание родителями детей. Тема денег: до какой степени они нужны и сколько их нужно. Я пытаюсь а делать серьезную историю про некую поэзию обмана. Почему все время хочется обманывать, откуда это? Я не назидаю, просто ставлю вопросы. Репетируем с перерывами с 13 августа. Достаточно рвано, но в такой работе это оправдано. Я пришла в новый для себя коллектив, и у нас бывают разные периоды, некоторые вопросы решаем конфликтно, во многом потому, что я очень тверда в отстаивании того, в чем абсолютно убеждена. И, хотя, по сути, я считаю себя антрепризным режиссером, хочу поставить большой спектакль высокого стиля и для интеллектуала, и для простого человека. Чтобы он стал праздником для зрителя.

— Недавно Вы вновь вышли на из сцену как актриса. Восстановленный спектакль «Дорогая Елена Сергеевна» прошел с колоссальным успехом. А изначально идею сыграть его вновь Вы как восприняли?

— Я, вообще, человек восторженный, поэтому сразу говорю: «Ой, как мне нравится!». А потом ругаю себя, что нужно было сесть и все распланировать. Это была тяжелая работа. Мы сыграли его наотмашь, как в последний раз, поэтому он имел такой успех Мы играли не хуже, чем 1988 году, почти 20 лет назад. Тогда, на мой взгляд, этот спектакль был пособием по актерскому мастерству, им начинался тот Молодой театр, который впоследствии перетек в Молодежный.

— А еще когда-нибудь его сыграть хотелось бы?

— Очень трудно собрать вместе режиссеров, актеров и продюсеров, которые играли «Елену Сергеевну» в тот вечер. Да и публика нужна подготовленная, которая видела и любила этот спектакль двадцать лет назад У обычного зрителя сорокасемилетние школьники вызовут, как минимум, недоумение.

— У Вас необычные отношения с театром. Будучи известной актрисой, Вы ушли из него и три года жили без театра. Затем вернулись, но уже в качестве режиссера.

— Я считаю, что правильно сделала, когда в 1997 году ушла из театра. Причем я просто ушла из театра, в никуда. И три года жила без него, работала няней, ухаживала за младенцами, видимо, мне не хватало в жизни этой чистоты. А театр в тот момент мне не давал радости. У меня были два периода в жизни, когда мне был абсолютно не интересен театр. Когда я носила свою дочку во чреве, театр был пустышкой. В девяносто седьмом это ощущение повторилось. Я тогда поняла, что жизнь такая сложная, серьезная и интересная… А потом произошло следующее: днем я о театре не думала, а ночью он мне снился — я играла. Но я стала видеть пьесы с другой стороны — со стороны жизни. Стала видеть решение пьесы — чтобы она стала настоящей. В профессии режиссера ведь главное не себя показать, а дать возможность актерам блистать, быть уверенными в своем деле и чтобы еще радовался зритель, плакал и смеялся. И чтобы профессионалы были довольны. Достаточно тяжелый слалом между всеми. На сегодняшний день многие режиссеры занимаются только профессией, а не сочетанием профессии со зрителем. А я пытаюсь быть полпредом зрительного зала, чтобы спектакль смотрели и говорили: да, это про меня. Спектакль существует на сцене и не в зрительном зале, а в пространстве между ними. Поэтому я работаю над смыслом и над вымыслом, чтобы можно было слезами облиться. Помните у Пушкина: «Над вымыслом слезами обольюсь». Я не ставлю спектакль, я его рисую. Поставить спектакль — это зацементировать а рисунок позволяет что-то в нем изменить.