Top.Mail.Ru
КУПИТЬ билеты
«Эдип-царь»
Пресса «Эдип-царь» Софокла
Автор: Евсеев И.// Красный. 2002. №2   

Некоторую конкуренцию фаворитам минувшего сезона, спектаклям МДТ — театра Европы «Московский хор» и «Чайка» составит в споре за «Золотой Софит-2002» новая работа театра на Литейном «Эдип-царь». Режиссер Андрей Прикотенко. Сценограф Эмиль Капелюш. Автор костюмов Стефания Граурогкайте. В ролях: Джулиано ди Капуа, Ксения Раппопорт, Тарас Бибич.

 

 

Мастерская Театра на Литейном прильнула к истокам. Представила трагедию Софокла «Царь Эдип», от которой произошел европейский театр. Именно Софокл сформировал представление о триединстве места, времени и действия, которые покорно отрабатывали в дальнейшем классицисты — от Корнеля до Расина.

 

Софокл дал представление о катарсисе, о трагическом герое, трагической вине и трагической иронии. Он дал европейской драматургии тему возмездия, которую жадно эксплуатировали Гауптман и Ибсен, породившие Чехова. В отличие от Еврипида и Эсхила, именно Софокл обогатил греческую театральную маску чертами характера. Увел театр от засилья фабулы. «Он много — этот парень — горьких, каменистых истин измерил в странствиях ума».

 

Режиссер Андрей Прикотенко берет отрывки наилучших переводов от Зелинского до Апта и представляет «Царя Эдипа» как самую первую психологическую драму. В мягкие камни, сделанные из заботливо окрашенных тряпиц, как в ковер ручной работы, вносят в широких портках человека — далеко не царя, но Эдипа.

 

Он убежал из дома из страха дурных пророчеств, скитался по пригородам Фив, на какой-то узенькой дорожке встретил повозку VIPa с пятью сопровождающими. Его толкнули, он толкнул. Мужичок, сидевший в повозке — голова едва посеребренная, — ударил парня палкой. Эдип (Джулиано ди Капуа) вскипел — кровь-то молодая — завелся и убил. Ушел, попил вина, забылся и забыл. Потом победил сфинкса в интеллектуальном поединке и стал царем. Женился на царице. Как и предсказал оракул, на собственной матери. Стал братом собственных детей. Отцу убийца и ему соложник.

 

Молодому режиссеру Прикотенко удалось снять трагедию с котурнов, преобразить фиванскую площадь в коврик для борьбы буто и выделить из гама караоке одинокий голос агнца, брошенного на алтарь неведения: грехи отцов довлеют над детьми. Каменные булавы висят над головами смертных. Трагическая вина — в отказе повиноваться предсказаниям дельфийского оракула.

 

Трагическая ирония — в унификации прорицаний. Катарсис — очищение — в обретении подлинного знания. Человек, будь он трижды Разэдип, провидению и року не соперник. Пастух небесный стережет свои стада, отбившейся овце — серпом кривым по шее. Остался жив — молчи. Что сбудется, то будет. «Жить следует беспечно — кто как может…».