Роман Эмиля Ажара, дважды лауреата Гонкуровской премии (первый раз под именем Ромена Гари), написан от лица ребенка. Это арабчонок по имени Момо (от Мохаммед), который, несмотря на то что в самом деле ему не десять лет (как уверяет его воспитательница мадам Роза), а четырнадцать, сохранил бескорыстный взгляд на жизнь, отличающий сегодня только совсем уж младенцев. Момо Ажара, как говорится, что видит, то поет.
А видит он проблемный парижский квартал Бельвиль, «афроазиатскую колонию», обиталище шлюх, наркоманов, мусорщиков, геев, трансвеститов и прочих деклассированных элементов. Момо умудряется находить среди них истинных красавцев — таким кажется ему сенегалец Лоло, трансвестит с боксерским прошлым. Но главный персонаж мифологизированного сознания мальчика — мадам Роза, в далеком прошлом проститутка и узница Освенцима, теперь вторая (а по большей части и единственная) мать для незаконнорожденных отпрысков шлюх. Она — центр вселенной Момо. Уродливая, толстая старая еврейка в немыслимых париках, которой грозит еще и размягчение мозгов, — существо, которое Момо не может оставить даже ради жизни в роскошном особняке в качестве приемного ребенка белокурой красавицы Надин. Это настоящее чувство — то, что роднит роман и спектакль. В инсценировке Александра Гетмана, как и в спектакле Праудина, нет ни негров, ни арабов (не устраивать же на сцене маскарад), но ощущение одиночества в толпе есть. И «жестоких нравов» тоже. Во-первых, великолепный театральный художник Семен Пастух насадил на сцене больших (в человеческий размер) ватных кукол с бесстыже торчащими грудями. Во-вторых, Праудин позаботится, чтобы на сцене разом находилось не меньше семи человек: тут и седой арабский мудрец месье Хамиль (Александр Рязанцев), заменивший Момо всех школьных учителей, и заботливая официантка (Любовь Завадская), и местный заика Моцарт (вечно напуганное создание Сергея Мосьпана), и местный пахан в белоснежном костюме месье Амуде (Александр Цыбульский), наркодиллер и сутенер с двумя своими шакалами-лизоблюдами. Эпизоды наплывают один на другой, но в центре непременно остается Момо. В исполнении дебютанта, студента Театральной академии Олега Абаляна (многообещающая, надо сказать, работа), этот персонаж совсем не ребенок. Потому что он сознательно отказывается не только от детских, но и от взрослых игр, ведущих к самозабвению и иным преступлениям по отношению к себе и ближним. Вся грязь мира вместе со страхом смерти, насилия, одиночества лавиной заливает мозг и душу этого чистейшего существа, но мощнейшая привязанность к мадам Розе, невозможность ее оставить одну помогает выплывать. И по ходу действия формулировать афоризмы житейской мудрости, достойные карманного цитатника. Например, после того, как почти сломает руку одному подонку, пытавшемуся всадить ему бесплатную первую дозу, «подсадную» дозу героина, выдаст вдруг такое: «Чтобы ширяться, надо совсем уж дико хотеть быть счастливым, а такие мысли могут возникать только у полных мудаков». Впрочем, эту цитату из романа Гетман, сохранив смысл, «облагородил», а жаль: исчезла суровость и жестокость, появилась не идущая сюда по стилю «кисейность». Мадам Розу играет уникальная Ольга Самошина... Ее Еврейская Мама величественна, даже иконографична. Особенно когда снимает рыжий клоунский парик и, даже прикованная к креслу, все еще всплескивает руками, как будто продолжает готовить вкуснейшую еврейскую рыбу-фиш. Или когда одной рукой поправляет прическу, а в другой держит портрет Гитлера — лучшее лекарство, вмиг убеждающее ее, что в настоящий момент все совсем не так плохо. Чтобы показать публике масштаб душевной катастрофы Момо, когда мадам Роза впервые устремляет на него невидящий взгляд, актер делает сальто и падает на доски сцены плашмя. Таких сцен катарсиса в спектакле Праудина наберется десятка с два. Особенно впечатляют эпизоды с зонтиком по имени Артюр. В романе это единственный приятель одинокого ребенка и одновременно цирковой атрибут – Момо одевает его в шляпу, клифт на вешалке и кед. У Праудина — никакого цирка. Зонтик Момо выставляет перед собой, выходит черная бездна с человеческими ручками и ножками. Из-за нее раздается душераздирающий вопль. А вопить есть отчего — Момо уже принял решение о первом в жизни зрелом поступке: помочь мадам Розе умереть, чтобы милосердные взрослые не устроили ей еще один Освенцим в больничной палате. Умирая, мадам Роза уходит в высоту по лестнице, что начинается из центра сцены и заканчивается в колосниках. И в этот момент безнадежность и отчаяние сменяются железной уверенностью, что главный герой, сумевший реализовать мужественное решение «никогда не становиться взрослым (читай: подонком)», уже в состоянии помочь себе сам. |